Про жертвенность и бесконечное терпение
Не хочу быть ни Верой Буниной, ни Полиной Виардо. С одним – жертвенность и бесконечное терпение, и не понятно, любит ли, нужна ли, с другим – охлаждающее пыл вежливое безразличие, брезгливость от его бесконечных унижений, от этой слабости его передо мной. Не могу, устала. Почему-то когда говорю с ним, постфактум слышу в своем голосе, в интонациях и порядке слов фальшь. Даже не её, а выебоны какие-то, не могу другого слова подобрать. Зачем и откуда это вылезает – не понятно. Видимо, поэтому он так долго считал меня ребёнком.
Саша. Сашенька. А-лек-сан-др. Танго. Много танго. Шесть нескончаемых танго-часов. И мне не просто плохо, мне так плохо, что хочется плакать, в голос рыдать оттого, сколько во мне всего. Оно разрывает меня. Как можно касаться меня этими длинными своими пальцами и говорить о другой, когда меня от каждого прохладного твоего прикосновения бьёт током, чистой энергией, положительным зарядом, зарядом “да!!!”. Я намеренно ударяю кисти рук о косяки, только чтобы перестать чувствовать, как ты сжимал их, иначе невозможно. Иначе я умру.