Все еще без ума от господина Берроуза

Я настолько все еще без ума от господина Берроуза, что все-таки начну перепечатывать куски его писем. Пока приведу тут всего пару строчек. Вы вряд ли проникнитесь, но эта пара строчек очень близка мне и Маше. Хотя нет, не буду, подумаете еще что мы все такие из себя романтичные особы, что естественно никуя не так, увы. Точнее, все воспринимают Машу как тургеневскую девушку, и блядь так обламывают шеи о ее цинизм, что мне аж приятно. Говорит, мы с Петровичем постарались. Мама и папа отечественного цинизма. Как меня воспринимают, не знаю, но кажется, жестче чем есть на самом деле или нет.

Так о чем я уильям, сладкий (это не сюсюкаю, это пародирую обычное его обращение в письмах к Гинзбергу, типа для тех кто в теме, да), все, пишу любимое из тех, к которым не требуется затянутых предысторий. Марокко, танжер, 9 февраля 1954 года.

“У города, по-моему несколько измерений: мне довелось пережить пару случаев в духе Кафки. Например: я снял араба в европейском прикиде, переспал с ним. Через пару дней в дождь (и наевшись хашика, его тут подают в виде кексов к горячему чаю) встречаю араба в национальной одежде и уединяюсь с ним в бане. Теперь мне кажется, будто я два раза имел одного и того же араба. Как бы там ни было – я его потом ни в том, ни в этом наряде не видал.

Когда иду по улице, арабы приветствуют меня с неслыханной фамильярностью, словно мы знакомы давно (или познакомимся в будущем). Одному арабу я высказал: -Cлушай, ты, я не знаю тебя. Отъебись, понял! А он ржет в ответ: -Увидимся позже, мистер.

И что ты думаешь? позже я переспал с ним… если не ошибаюсь. Получается, с момента прибытия я прочистил зад трем арабам, если только все трое не оказались одним и тем же – просто каждый раз он вел себя лучше, стоил дешевле и проявлял больше уважения. (Усек, наверное, что есть предел, дальше которого я не поведусь.) Я в самом деле ни в чем уже не уверен. На следующем свидании я сделаю ему зарубку на ухе.”

Комментарии запрещены.

Поиск